— Ну а что скажешь ты? — осведомилась между тем Стоцкая у Абашидзе. — Получается, твой голос — решающий.

— Я… Я тоже согласна, — явно не без колебаний выдала та — видимо, не решившись противоречить подруге. — Две звезды.

— Три голоса из пяти — за две звезды! — подытожила Вика. — Большинство. Решение Совета отряда принято!

— Это какая-то профанация! — всплеснула руками Авдеева. — Марина такого не одобрит!

— Решение принято, — твердо повторила Стоцкая.

— Спасибо! — с некоторым опозданием воспрял «Вахмурка», успевший, похоже, смириться с неблагоприятным для своего звена исходом дела.

— Заседание закрыто! — объявила Вика, оставив Вовочкину благодарность без ответа. — Идемте на улицу — еще успеем поднять по паре фантиков!

8. Пинг-понг

Юг Московской области, 8 июня 1985 года

«Это… что?» — с нескрываемым сарказмом осведомился я у Младшего, глядя на предмет у нас в руках, который юный пионер только что достал из чемодана.

«В смысле — что? Ракетка…»

«Нет, дружок, — хмыкнул я. — Это вон у Стоцкой ракетка, — на пару секунд перехватив контроль, показал глазами на как раз проходившую мимо окна Вику. — А у нас… Не знаю даже как назвать… Помесь киянки с мухобойкой…»

«Не понимаю, что тебя не устраивает, — недовольно бросил юный пионер, запирая чемодан и забрасывая тот на верхнюю полку хранилища. — Года четыре уже ею играю!..»

«Про четыре года — верю. А вот насчет “играю” — тут я бы уже не был столь категоричен… Как этим играть?!»

Возможно, четыре года назад это бледно-оранжевое поделие спортивной промышленности Эстонской ССР — судя по полустершейся надписи «PŎHJALA TALLINN» над рукояткой — на что-то еще и впрямь годилось, но сейчас оно, увы, являло собой жалкое зрелище. Мало того, что изначально ракетка Младшего (блин, на самом деле, моя — а я уже и забыл, что когда-то с такой начинал!) относилась к категории «жестких», как мы такие называли — пупырчатая резиновая накладка была у нее наклеена прямо на деревянную основу, без какой-либо дополнительной прослойки — так еще и добрых две трети шипчиков на ней оказались начисто стерты! «Зато» обе ее стороны я (да, именно я — десяти-тринадцатилетний!) старательно разукрасил цветными шариковыми ручками. Имелись тут надписи «спорт», «ping-pong», «п/л “Полет”», «¡No pasarán!», крупно: «ЦСКА», причем буквы были стилизованы под знаменитый логотип рок-группы «AC/DC», собственно логотип «AC/DC», но куда мельче названия любимого клуба… А еще развевающийся флаг все того же ЦСКА, серп и молот, череп с костями, что-то еще, впоследствии старательно замазанное — да много всякого!

Поудивляться разнообразию былых моих детских интересов — самое то, но играть этим в теннис…

«Не нравится — попроси у Стоцкой ее мягкую, — сварливо проворчал Младший. — Тебе она даст… В смысле, ракетку».

«Нет уж, обойдемся без Стоцкой… Ну-ка, сделаю на пробу пару подачек…» — мы уже вышли из корпуса и направились к теннисным столам, крайний из которых был пока свободен.

Все оказалось еще хуже, чем я опасался. Гораздо хуже. Шарик наша ракетка не цепляла вовсе — ни накатить, ни подрезать. Только примитивные плоские удары — такими игры не выигываются! Хотя… У большинства наших с Младшим товарищей по отряду инвентарь ведь был ничуть не лучше. Что-то более-менее приличное имелось только у уже упомянутой Стоцкой, у Али Авдеевой и у Михеева…

Но случилось так, что именно против Анта нам и выпало биться в первом же раунде отбора.

Нет, мы даже немного посопротивлялись. Точнее, Младший посопротивлялся — начав игру, я благополучно слил Михееву пять подач подряд — и, плюнув, всучил контроль юному пионеру. Тот на моем фоне смотрелся даже не столь и плохо: исхитрился взять по очку на каждые два проигранных. В итоге: 8:21, и в следующий круг вышел наш соперник.

Честно говоря, это был самый сильный удар по моему самолюбию за все время пребывания в 85-м: я-то наивно считал, что в настольный теннис играю довольно прилично, а оказывается, все за меня делала моя пятизвездочная «Torneo» за три тысячи рублей в ценах где-то года 2010-го…

Оставалось утешаться тем, что ту же Авдееву не спасла и мягкая ракетка — слепой жребий свел ее в первой же игре со Стоцкой, и Вика разделала Алю под орех: 21:6.

— Ветер дул в мою сторону, — услышал я, как проигравшая жаловалась Инге — тоже, кстати, уже вылетевшей: Трефилову одолела Мила Захарова — хоть кто-то отстоял честь нашего третьего звена! — Играли бы моим «Идеалом» — все бы могло сложиться иначе, — вынув из кармана шарик, Аля принялась чеканить его ракеткой.

«Ого! — воскликнул Младший. — “Идеал”! Круто!»

Аккурат в этот момент Авдеева шарик уронила, и тот с глухим стуком запрыгал по плитке площадки в нашем направлении. Нагнувшись, юный пионер его подобрал, покрутил в пальцах: на белом боку виднелась красная надпись: «IDEAL CZECHOSLOVAKIA».

Ну да, были такие, припомнил я.

«Круто!» — разве что не зачарованно повторил Младший.

«Чего крутого-то? — скептически хмыкнул я. — Он же совершенно дубовый!» — уже в 90-е я как-то купил себе набор подобных шариков, шесть штук в длинной картонной коробочке — как раз руководствуясь светлыми детскими воспоминаниями — так потом весь исчертыхался: отстой полный!

«Зато ветром не сносит!»

«Да ну, извращение какое-то, а не шарик…»

«Скажешь тоже! Даже написано: идеал!»

«На заборе тебе еще не такое напишут!»

«На каком заборе?» — закрутил головой мой внутренний собеседник.

«На любом!»

«А, ты про это… А насчет шарика — тут ты зря! Отличный! Импортный же!»

— Где взяла? — с любопытством спросил он у как раз подбежавшей к нам за своей потерей Али.

— Дядя из Праги привез! — с гордостью заявила та, забирая шарик из наших рук. — В «Полете» больше ни у кого такого нет, точно говорю!

«Везет же некоторым…» — пробормотал Младший, глядя ей уже вслед.

«Две беды, которые в итоге нас погубят, — вздохнул я. — Святая вера печатному слову — написано “идеал”, значит идеал — и слепое преклонение перед всем импортным!»

«Прям вот погубят?» — подобрался юный пионер.

«Да это я так, в философском смысле…» — поспешил заверить его я.

«Ну, если в философском — тогда ладно…»

— Анекдот! — к Але с Ингой подошел «Вахмурка» — в отличие от всех нас, он свою первую партию выиграл и теперь ждал следующего соперника. — Девка пишет родителям из другого города: «Я тут всерьез увлеклась пинг-понгом». В ответ телеграмма: «Ничего, что китаец — был бы человек хороший!»

Девчонки прыснули в кулачки.

Ну да, смешно…

* * *

В мужскую сборную отряда по настольному теннису в итоге вошли Ант, Вовочка, а также Толик Степанов и Серега Громов. Женскую команду составили Стоцкая, Абашидзе, Захарова и Парфенова. То есть, три звезды за участие первому звену, три — второму и две — нашему, третьему. Таким образом, с учетом полученного от щедрот Младшего за позавчерашний костер, «михеевцы» ушли с чистого последнего места, догнав четвертое звено — и у тех, и у других стало по семь баллов.

По итогам основного турнира, на который Младший потащил меня болеть за «своих», расклад сделался еще любопытнее. Среди парней Ант занял второе место, уступив лишь не кому иному, как Игонину, а «Вахмурка» — третье. А значит, вместе они принесли и отряду, и своему звену еще три звезды. В концовке же соревнований старших девочек и вовсе разыгралась разве что не драма. Стоцкая в упорнейшей борьбе — «на балансе» — уступила в полуфинале Саше Перовской из первого отряда, а затем в матче за третье место буквально размазала по столу другую первоотрядницу, Аню Зеленову. Перовская же, еще сражаясь с Викой, серьезно подвернула ногу. Ту партию она кое-как до победы довела — как видно, на адреналине — но в финале, где встретилась с нашей Захаровой, эта травма дала о себе знать, и чемпионкой лагеря — отчасти неожиданно для себя самой — стала Мила.