И расчет оправдался.

— Принесешь мне после подъема, — помедлив, велела Марина. — Придумаю что-нибудь.

«О, вот это мы удачно зашли!» — порадовался Младший.

— Спасибо, — искренне поблагодарил я вожатую. И не удержавшись, добавил: — Марина, ты лучшая!

— Приятно это слышать, — словно школьница зарделась та.

А она, кстати, весьма ничего! И вблизи не выглядит такой уж малолеткой, как показалось мне пару часов назад на футбольном поле!

«Так, стоп! — вмешался Младший — должно быть, забывшись, я сформулировал свою мысль слишком четко. — Никаких подкатов к вожатой! Что она обо мне подумает?! И вообще, я предпочитаю сверстниц!»

«А если я тоже? — усмехнулся я — впрочем, в этом утверждении содержалась немалая доля лукавства. — Будем вычислять среднее арифметическое?»

«Да ну тебя!» — буркнул мой юный пионер после короткой паузы — должно быть, подсчитал, что там получится на стыке наших с ним интересов, и результат ему не понравился.

— Все, Резанцев, иди в палату, отбой — для всех! — бесцеремонно оборвала вожатая наш молчаливый спор с Младшим.

«Выкусил?» — бросил тот.

«Не понимаю, чего ты испугался — прямо вот сейчас я ни на что и не рассчитывал!» — в свою очередь поддел я его.

Честно говоря, всерьез я ни на что такое не рассчитывал и не «прямо вот сейчас» — я тут, вообще-то, не молоденьких вожаток прибыл соблазнять, а мир спасать! Просто почему не подумать о приятном, раз уж есть повод?

«Ничего я и не испугался!» — взвился Младший.

«Ну, застеснялся…»

«И не стеснялся я!»

«Хорошо, проехали».

В палате к нашему возвращению царил полный порядок — кровать стояла, как новенькая, даже галстук снова висел, где положено.

— Ну вот, другое дело, — удовлетворено кивнул я. — Надеюсь, больше подобных недоразумений не будет! — небрежно повел я забинтованной рукой, к которой сейчас были прикованы все любопытные взгляды.

Ответа не последовало, но я его и не ждал — довольно было и того, что меня, вроде бы, поняли.

8. Подъем

Юг Московской области, 1 июня 1985 года

Подъем, подъем! Кровати продаем!

Кто спит, того убьем! Подъем! Подъем! Подъем!

— едва ли это была общепринятая расшифровка сигнала побудки — в отличие от той же «Бери ложку, бери хлеб…» — но мне с детства запомнилась именно такая.

«Ну, как спалось?» — каким-то странным тоном поинтересовался у меня Младший.

«Спасибо, отлично», — заявил я.

Стоило нам улечься, как наш юный пионер пристал ко мне с расспросами о будущем. Я к этому разговору пока был не готов: следовало тщательно продумать, как и что рассказать, чтобы мне-тринадцатилетнему это пошло на пользу, а не во вред. Поэтому отбазарился тем, что, мол, устал и срочно нуждаюсь в отдыхе. При этом вовсе не думал, что и впрямь засну среди бела дня, но едва закрыл глаза, как тут же и отрубился — и продрых до самого горна.

«А ты как?» — поинтересовался я — почти на автомате.

«Так себе, — проворчал Младший. — Ты же мне контроль не вернул! Вот и проворочался с боку на бок весь тихий час, как дурак — и то не сам, твоими усилиями. Ни век разлепить, ни слова сказать…»

«Погоди, я что, и во сне контроль удерживаю?» — удивился я.

«Получается, да».

Гм…

«Ну, извини, — бросил я. — Я не знал… Разбудил бы меня, сказал бы, — пришла мне тут в голову мысль. — Или ты и этого не мог?»

«Наверное, мог… Но ты говорил, тебе нужно отдохнуть…»

«В следующий раз — буди!» — разрешил я.

«В следующий раз — сразу контроль не зажимай!»

«Ну, или так…»

«Сейчас-то уступишь?»

«Бери, рули!»

Более не медля, Младший откинул одеяло и встал с кровати. Быстро оделся, умело заправил постель.

«Надо грязную рубашку Марине занести», — напомнил я ему.

«Как раз собирался…»

Выходя в коридор, мы чуть не столкнулись с Вадимом. Собирались уже прошмыгнуть мимо, но вожатый ухватил нас за плечо.

— Резанцев, что это у тебя с рукой? — осведомился он, насупив брови.

— Ерунда, бандитская пуля! — машинально я снова отобрал бразды правления у Младшего.

— Что еще за бандитская пуля?

— Да порезался я! Ничего серьезного, Марина в курсе!

Такой ответ Вадима уже устроил.

— Смотри, аккуратнее! — выдал он нам бесценное напутствие.

— Хорошо! — обещал я вожатому.

«Ты мне прям слова не даешь вставить!» — посетовал Младший, когда мы в Вадимом наконец разошлись каждый в свою сторону.

«Извини, я не нарочно… — вообще-то, пусть скажет спасибо, что его вообще не стерли! — С Мариной, если хочешь, сам будешь говорить», — пообещал я.

Особого разговора там, впрочем, не получилось: Марину мы застали в вожатской задумчиво склонившейся над кипой каких-то документов. Обернувшись на наш стук и увидев в дверях с пионерской рубашкой в руках, девушка лишь рассеянно кивнула на кровать — кидай, мол, туда. Так Младший и сделал — а вожатая поспешила вернуться к своим бумагам.

«Сколько у нас времени до полдника?» — поинтересовался я, когда мы снова оказались в коридоре.

Младший молча поднял к лицу левое запястье — там красовались часы. Я их, кстати, помнил — «Командирские», доставшиеся мне от покойного деда. Не такие навороченные, как появятся в продаже позже — весьма сдержанного дизайна — но зато со светящимися в темноте стрелками.

«Погоди, это мы так весь день с ними и ходим?» — удивился я.

«Ну да, я их только на ночь снимаю», — последовал ответ.

«А в драку с Игониным полез — тоже в них?»

«Они, вообще-то, противоударные!»

«Расскажу тебе по секрету, какие они противоударные: осенью, как раз этой, я в них с лестницы в школе навернулся — вдребезги разбил! Навернусь и разобью, то есть».

«Ну, значит, до осени за них можно не переживать», — сделал из моих слов собственный вывод Младший, опуская руку.

«Да вот не факт!.. Постой, я на время-то так и не посмотрел!» — сообразил я.

«Четверть пятого. Полдник — через пятнадцать минут».

«Как раз успеем пошарить в чемодане, — прикинул я. — Нужно достать все необходимое, пока его не велели сдать в чемоданную».

«Давай», — согласился наш юный пионер.

Помимо десяти кроватей в палате имелось десять же деревянных шкафчиков для одежды. Найдя свободный, мы повесили туда спортивные штаны, условно-непромокаемую куртку и шерстяную кофту-олимпийку. Я хотел добавить к этому еще смену белья, но Младший неожиданно заупрямился:

«На кой? До банного дня — еще целая неделя!»

«А эту неделю так и будешь в одном и том же ходить?»

«Ну, в крайнем случае сбегаем в чемоданную…»

«Она же не круглосуточно открыта!»

«Надо будет — попросим у вожатых ключ», — не уступал мой внутренний собеседник.

«Ладно, черт с тобой, делай как хочешь!» — буркнул я.

А тут и горн подоспел:

Бери ложку, бери хлеб и садися за обед…

— слово «полдник» в размер явно не ложилось.

На столе в столовой рядом с табличкой с номером отряда обнаружилась еще одна бумажка — с заголовком «Оценка за чистоту». Ниже имелись пункты: «завтрак», «обед», «полдник» и «ужин». Два последних оставались пока не заполнены, напротив первого шел прочерк, а вот во второй строке красовалась выведенная от руки жирная тройка, после которой в скобках значилось: «кривые столы, мусор на полу».

— Что значит, мусор?! — возмутился, прочтя замечание, Младший. — Пол подметает дежурный отряд, разве не так?!

— Смена еще не открыта, никакого дежурного отряда пока нет, — заметил, подойдя к нам, Вадим. — Так что сегодня — все сами!

— Нечестно! — поддержал Младшего Степанов.

— Можно было, хотя бы, предупредить, — поджала губы Казанцева, как раз тоже оказавшаяся рядом.

— Теперь вы знаете, — подключилась к разговору Марина, уже усевшаяся за стол.