Нет, слишком сложно — при желании можно было бы тупо стукнуть меня по башке в подъезде, а не светить удостоверением — и физиономией — перед тем же барменом. Так что, скорее всего, этот Круглов и впрямь из ФСБ. И нужна ему от меня вовсе не пресловутая почка. А вот что? Ладно, глядишь, скоро и узнаем…

Как и обещал майор, дорога заняла ровно полчаса. Окна салона оказались зеркальными не только снаружи, но и изнутри, а стекло в кабину Геннадий Петрович, едва мы тронулись, закрыл со своей стороны плотной шторкой, так что я понятия не имел, куда именно меня везли. Пытался хотя бы приблизительно угадать, ловя повороты, однако быстро запутался и бросил.

Но вот наконец автомобиль остановился. Спустя несколько секунд щелкнул замок — и дверь распахнулась.

— Приехали, — сообщил мне снаружи Круглов. — Можете выходить.

Не заставив просить себя дважды, я выбрался наружу.

Микроавтобус стоял на огороженной высоким забором территории в десятке метров от крылечка двухэтажного кирпичного домика под покатой крышей из зеленой гибкой черепицы. В стороне, за деревьями, виднелись еще несколько подобных же строений.

Почему-то я ожидал, что майор пригласит меня войти в этот ближайший дом, но Геннадий Петрович указал на выложенную плиткой дорожку, ведущую в обход:

— Идемте, Андрей Викторович.

Пожав плечами, я направился, куда мне было велено.

Нашей целью оказалось приземистое здание всего в один этаж, спрятавшееся в густых зарослях лещины. Стоило нам к нему приблизиться, как в стене распахнулась неприметная дверь — я сперва подумал, автоматически, но затем увидел внутри предупредительного охранника в темно-синей форме с погонами сержанта — и, пройдя коротким коридором, мы оказались в комнате без окон, но по-своему уютной: кожаный диванчик, пара кресел, журнальный столик, аквариум с золотыми рыбками, мягкий, приглушенный свет…

— Присаживайтесь, — предложил мне Круглов. — Мой коллега сейчас подойдет.

— Коллега? — вопросительно приподнял я бровь, опускаясь в одно из кресел.

— Тот, кто введет вас в курс дела, — ответил майор. — А пока можно попросить ваш телефон? — требовательно протянул он руку. — Сеть в этом помещении все равно не ловится.

— Пожалуйста, — вынув из кармана мобильник, я почти без колебаний отдал его ФСБ-шнику.

— Благодарю, — приподняв крышку только теперь замеченного мной ящичка возле аквариума, Геннадий Петрович спрятал туда гаджет. — По окончании нашего разговора — чем бы тот ни завершился — я его вам верну.

— Да уж, хотелось бы, — хмыкнул я, храбрясь.

В этот момент в комнату быстрым шагом вошел плотный мужчина, пожалуй, несколько моложе «моего» майора.

— О, вы уже здесь! — радостно воскликнул он, приближаясь и протягивая мне руку. — Меня зовут Сергей, фамилия — Гришин, я старший научный сотрудник Института экспериментальных технологий при ФСБ России, — представился он.

— Андрей Резанцев, — в свою очередь назвался я, приподнимаясь из кресла и пожимая его широкую ладонь.

— Я знаю, кто вы, — кивнул Сергей. И добавил: — Наконец-то мы вас нашли!

— А что меня было искать? — развел руками я, снова усаживаясь. — Я никуда не прячусь…

— О нашем институте, вы, конечно, не слышали? — вместо ответа заявил — почти без вопросительной интонации — Гришин, удобно устраиваясь во втором кресле. Круглов уже тоже присел — на диванчик.

— Обещанное нашим президентом оружие на новых физических принципах делаете? — полушутя предположил я.

— Пока не совсем оружие, — мотнул головой Сергей. — Но да, на новых принципах… Вы фантастику любите? — неожиданно спросил он.

— Современную — не очень, — признался я. — Но в детстве, конечно, увлекался — как, наверное, и все, кто рос в СССР. Беляев там, Стругацкие, Кир Булычев…

— Герберт Уэллс? — продолжил список Гришин.

— Ну да, из зарубежных. «Война миров», «Машина времени», «Человек-невидимка», — машинально кивнул я — и тут осекся. — Вы ж не просто так спросили?

Сергей многозначительно кивнул.

— «Человек-невидимка»? — уточнил я.

А что, чем не новые физические принципы? Вот только при чем тут я?

— Скорее, «Машина времени», — поправил меня собеседник.

— Шутите? — нахмурился я.

— Наша работа, Андрей Викторович, к шуткам не располагает, — сухо подал с дивана голос майор.

— Хотите сказать, что у ФСБ есть машина времени? — недоверчиво прищурился я на Круглова. Затем перевел взгляд на Гришина.

— Машины пока нет, — похоже, с искренним сожалением вздохнул Сергей. — Но кое-какие смежные технологии имеются…

— Так, давайте не будем ходить вокруг да около, — решительно тряхнул я головой. — Говорите прямо, что у вас за проблема и какое отношение имею к ней я!

— Что ж, прямо — так прямо, — охотно кивнул Гришин. — Как бы фантастически это ни прозвучало, мы действительно изучаем возможность перемещения во времени. И достигли в этом деле определенных успехов. Так, например, мы научились направлять в прошлое зонды наблюдения. Пока всего на несколько десятилетий — дальше энергозатраты растут по экспоненте… К сожалению, пока вы не подтвердите свое согласие на сотрудничество, — покосился он тут на Геннадия Петровича, — я не имею права посвящать вас во все детали, но если вкратце: один из наших зондов вышел из-под контроля. И если его спешно не деактивировать, может случиться непоправимое…

— Разорвет саму структуру пространственно-временного континуума и разрушится Вселенная? Но это в худшем случае, а возможно, уничтожена будет только наша галактика? — со скептической усмешкой кривовато процитировал я один из некогда своих любимых фильмов.

— Целая галактика — вряд ли, — с совершенно серьезным видом покачал головой мой собеседник. — Но планета действительно может серьезно пострадать. Вплоть до полной гибели человечества, да.

— Что же вы так… неосторожно с этим зондом? — уже без тени веселья поинтересовался я, проникнувшись тоном Сергея.

— Хороший, кстати, вопрос, — буркнул Круглов.

— Геннадий Петрович, хоть вы не начинайте! — недовольно поморщился Гришин. — Все же уже обсудили!.. Мы движемся в неведомое, — снова повернулся он ко мне. — Сюрпризы, в том числе неприятные — неизбежны. К тому же, как смогли, мы подстраховались. Зонд можно отключить, так сказать, вручную. Вот только сделать это придется из 1985 года, где он у нас столь неудачно завис.

— Попросите подсобить кого-то из местных? — уточнил я, снова не сдержав саркастической усмешки.

— Можно сказать и так. Помимо отправки в прошлое зондов, мы ведь умеем еще кое-что. А именно, перемещать во времени человеческое сознание — назовем это так, на самом деле там все куда сложнее, но в двух словах такое не растолковать. Как бы то ни было, это значительно рискованнее, чем оперировать зондом. Но в данном конкретном случае иного выхода у нас просто нет… Однако видите ли, Андрей Викторович, вся штука в том, что сознание не может быть отправлено просто в никуда. И куда попало — тоже не может. Единственное место, в которое оно может быть, скажем так, перенесено — его собственный носитель, то есть тот же самый человек, но на более раннем витке временного потока.

— Типа попаданца в самого себя? — хмыкнул я.

— А говорите, что не любите современную фантастику.

— Не люблю, — подтвердил я. — Но кое-что читал со скуки…

— Нами установлено порядка пяти сотен ныне здравствующих лиц, потенциально способных получить доступ к зонду в июне 1985 года, — продолжил Сергей. — Но большинство кандидатур, к сожалению, отпадает. Расчеты — а у нас есть для них специальная методика — показывают слишком высокий риск необратимых изменений прошлого. Историю не так-то просто свернуть с проторенной колеи — раздавить случайную бабочку тут совершенно недостаточно — однако внедрение в прошлое сознания нашего современника не может вовсе не оказать влияния на ход событий. Для оценки риска мы используем шкалу от единицы до ста — между собой мы называем это коэффициентом Сары Коннор. Показатель менее десяти считается незначительным, от десяти до тридцати — умеренно-опасным, но еще приемлемым. Все, что выше тридцатки — потенциальные проблемы. Все, что превышает семьдесят — почти неизбежный радиальный слом исторического процесса, иными словами — катастрофа. Так вот, Андрей Викторович, если задействовать в операции вас — а вы ведь уже наверняка догадались, к чему я веду — мы будем иметь дело всего с восемью единицами коэффициента Сары Коннор! Это просто-таки идеальный показатель, поверьте! Следующий из доступных нам кандидатов — это девятнадцать единиц, все прочие — и вовсе за тридцать!